В Темиртауском театре для детей и юношества продолжаются прямые эфиры, которые идут в Instagram @temirtau.tuz. В майские праздники действующими лицами трансляций стали артисты Леонид Кирличенко, Владимир Хомутов, Вячеслав Пимонов и монтировщик сцены Константин Клоков.

Вячеслав Пимонов служил в 1987 году в артиллерийских войсках и был командиром орудия. Армия, считает он – особенная школа жизни. Его история случилась перед дембелем, в 1989 году.

- Я служил на Иссык-Куле в поселке Рыбачий, со мной в этой же части служил Андрей Пономарев. Мы всегда любили пошутить, - поделился Вячеслав Пимонов. – Нам назначили нового командира части: большого дядьку-подполковника, который напоминал российского генерала Лебедева, особенно манерой разговора. Каждую неделю он собирал весь офицерский состав на совещания. К нам по осени пришли новобранцы, а на совещания все проходили через наше расположение. И однажды мы с Андреем оказались в наряде в день совещания. В кабинете командира – приоткрыта дверь, на столах навалены шинели, командирская – висит. Я предлагаю Андрею: «Давай надену командирскую шинель, фуражку, сяду спиной к двери в кабинете, а ты будешь звать по одному новобранцу». Так мы вызвали примерно пятерых ребят, и вдруг я слышу еще один стук в дверь. «Ну, сынок, заходи. Как служится?» - и в ответ тишина. «Ты что, оглох?», - бросил я, повернулся... а там стоит командир, в глазах – удивление. Шинель его мне велика, фуражка – тоже. «Ой, товарищ полковник, извините...» - и сказать-то нечего, я ничего не смог придумать. Он потребовал начальника штаба, я понесся за нашим майором. Майор не знал, как нас наказать, в итоге 31 декабря обоих поставили в наряд. И если отбой в этот вечер был позже на полчаса – в 22.30, то мы притащили себе телевизор, сладости. Прошло 30 лет, но я до сих пор об этом вспоминаю.

Историю об армейском карантине рассказал Леонид Кирличенко (на фото - слева), который служил в ВС СССР в 1983-1985 годах. Армейский карантин – время, когда молодых бойцов привозят в воинскую часть, выдают военную форму. Когда служил Леонид Кирличенко, было еще запрещено носить носки – только сапоги и портянки.

- Это сегодня – берцы, а у нас были сапоги и портянки, - пояснил артист ТЮЗа. - И вот один из молодых бойцов спрашивает: «А это что за тряпочки?». «Это не тряпочки!» - рявкает старший прапорщик и спрашивает, умеет ли кто-нибудь из нас наматывать портянки. Гробовая тишина. Он вызвал командира отделения, попросил показать, как наматывать. Вроде всем все было понятно. На следующее утро – подъем в 6 часов, полная физподготовка. Проходит дней пять – смотрю, наши бойцы хромают, а после завтрака, что главное –направляются в медчасть. У медбрата заканчивается зеленка, бинты, он не понимает, что происходит. Медбрат обращается к командиру полка – тот делает ему выговор. Командир вызывает начальника штаба, начальник вызывает командира роты, а командир роты – командиров отделений, чтобы все-таки научить нас, молодых, наматывать эти портянки. Пять дней за полчаса до отбоя нас этому учили: если не намотать правильно, можно получить кровавые волдыри на ногах.

А вот Владимир Хомутов попал в армии в ситуацию, когда готовишься к учениям, а за тебя потом стреляют другие. Однако у его истории тоже хороший финал: он закончился 10-дневным отпуском домой.

- Я служил в армии в 1985-1987 годы, в радиотехнических войсках противовоздушной обороны в Читинской области, был оператором радиолокационного комплекса, - поделился Владимир Хомутов. - Однажды, в канун учений, командир роты назначил меня командовать зенитно-пулеметной установкой. Я удивился – как? – не артиллерист же. Но меня обложили литературой, инструкциями, на складе мы получили весь боекомплект, наполовину проржавевшую пулеметную установку, которые в 90-х годах использовали в Афганистане на КАМАЗах. Днем и ночью я учил все артиллерийские команды, установку мы очистили, покрасили, оборудовали, приготовились к учениям... Зима, 37 градусов мороза – ломами, топорами долбили окоп, чтобы оборудовать место для боевой позиции. В назначенный день привезли туда – ждем. К нам ехал командующий армии вместе с проверочной комиссией. Установку привели в боевую позицию – и тогда один пожилой полковник говорит: «Ну что, сынки, а теперь давайте мы постреляем!». Сели два полковника за установку – и как давай стрелять в степь... А потом говорят: «Ну что ж, молодцы!» - и уехали. Вечером меня снова вызвал командир роты: командующий, сказал, за хорошие проведенные стрельбы объявил мне отпуск на 10 суток домой, не считая дороги.

Монтировщик сцены в ТЮЗе Константин Клоков в армии оказался в истории, по которой можно и фильм снимать: он служил в зенитно-ракетных войсках водителем – командиром боевых машин КРАЗ, и своего армейского железного коня проверил на прочность зыбучими песками.

- Это случилось в 1984 году. Наш полк победил в учебных стрельбах и был направлен на международные боевые стрельбы на полигоне в Астраханской области. Западный военный блок представляли ракетчики Польши, Германии, Венгрии, Югославии, - рассказал Константин. - И вот наша колонна из пяти КРАЗов выехала к месту стрельб. Путь недолгий, но полигон – в Астраханской пустыне, передвигаться надо по специальным дорогам, по краям которых – зыбучие пески. По дороге мы попали в затор. Впереди, в колонне польских и немецких машин одна сломалась, а кто-то из иностранцев съехал с дороги и погряз в песках. Мы должны были стрелять первыми – но затор не объехать. Отлично зная свой автомобиль, я решил снизить давление в шинах до минимума: это должно было сделать их в два раза шире и позволить ехать по песку. Я предложил свой вариант старшему офицеру – он дал добро, хоть и с большим сомнением. Личный состав из кузова выгрузили, я съехал с дороги на песчаную почву.

Поляки, с которыми вскоре сравнялась машина Константина, с удивлением смотрели на безумного солдата, прущего по зыбучим пескам. Он объехал колонну из ГДР и застрявшую машину – и не заметил, как выбрался на основную дорогу. Вот так он не уронил престиж страны и советской армии, завоевал авторитет у личного состава своей роты, а боевые стрельбы прошли на отлично. После возвращения Константина Клокова наградили 10-дневным отпуском: он приехал домой 31 декабря, почти в полночь.